- Чёртова работа… - неслышно процедил сквозь зубы детектив, рисуя в уголке тетради витиеватые узоры. В эту тетрадь он заносил итоги допросов очередных рыбок, выловленных коллегами в недрах гетто. Если среди них попадалась золотая, из тех, что могли знать о Чайке, то Джон брался за другую тетрадь.
«Урезали бюджет так, что уже на стенографистов не хватает, угу. И детектив лично должен записывать всю эту хрень. Хоть бы что полезное, а то…» - сокрушался он, не смея высказать это всё начальству в глаза. Он и так в полиции не на хорошем счету, спасало то, чей он сын.
- Лео… без фамилии… сознался в попрошайничестве… - сам себе вслух диктовал Джон. Наконец он отложил ручку и поглядел на потолок. «Плюнуть в него, что ли? Плевать в потолок – занятие неблагодарное, может прилететь обратно». Мысли ни о чём витали в его голове, пока он ожидал очередного жителя гетто, которого вели на допрос.
Эта работа напрягала Джона ещё и тем, что в отличие от других копов он хорошо понимал, что в гетто живут нормальные люди, вся беда которых лишь в том, что они живут в гетто. Вот такой печальный каламбур. Ну, кроме террористов из общества Чайки и прочих действительных преступников. Ему было искренне жаль простых и мирных обитателей неблагополучных районов, которых приводили на допрос. Но работу свою Джон делал, и не показывал этим людям, что относится к ним как-то по-другому, не так, как другие полицейские. Незачем им знать, что в гетто у него есть знакомые и что где-то там, может быть, ещё жива его первая, о которой остались в общем-то неплохие воспоминания.
Вся эта кутерьма с арестами и допросами, да ещё подключением к делу детективного отдела, была во многом связана со случившимся с Мастерсом. Нет, массовые аресты начались давно, ещё только когда дала о себе знать Чайка, но допросы проводили другие люди, мелкие сошки в полиции. А теперь вот поди ж ты – детективный отдел лично занимается допросом попрошаек и нищих, чтобы выявить среди них сторонников Чайки и плюс к тому, возможно, что-то прояснить по делу Мастерса. К молодым девушкам особое внимание – одна из них, по некоторым сведениям из достоверных источников, и стукнула Дэниела. Миа Винтер… Ну, Джон подозревал, если честно, что не всё там гладко, у Мастерса был характер тот ещё, зверь, а не человек. Хотя почему был? Жив ещё гад, в коме отдыхает. Девчонка не промах, такого хряка завалить. Интересно, как там всё было на самом деле.
- Войдите! – отозвался детектив на раздавшийся стук в дверь.
Конвоир привёл в комнату допросов очередную жертву арестов. На этот раз девушка. По возрасту как раз подходит под описание Мии Винтер, но внешность не соответствует. Это была первая мысль, посетившая Джона, когда она вошла, вернее, её завели.
- Садись, - детектив кивком указал на стул напротив и опустил голову к тетради, продолжая рисовать в ней бессмысленный узор. Со стороны казалось, что ему до вошедшей нет никакого дела. Но это было не так. Краем глаза Джон следил за движениями девушки, оценивал по ним, насколько она нервничает. Ведь если ты ничего плохого не сделал, то привод в полицию не так и страшен, а в ином случае трудно утаить страх. – Имя, фамилия… если есть.
Голос звучал сухо, как на допросе. А где же ещё?

Увидев блеснувший на руках арестантки наручник, Торредо таки отвлёкся от «писанины» и посмотрел на неё оценивающе. Вообще говоря, мало на кого не надевали наручники, но увидеть их на сопливой девчонке, которая с виду и сопротивления-то стоящего не способна оказать… раз есть наручники, значит способна. А значит, стоит к ней приглядеться. Девушка грызла ногти, явный признак беспокойства, хотя в её ситуации это нормально и ни о чём таком особенном не говорит.
- Что, даже имени? – спокойно уточнил детектив. А девчонка ничего - не красотка, но мордашка симпатичная, только глаза злючие-презлючие. Ишь как зыркнула, убила бы на месте взглядом, если бы могла. Видать, за дело с браслетами сидит.
Конвоиры остались дежурить прямо в кабинете перед дверью, что всегда немного напрягало Джона. Не любил он, когда во время допроса присутствуют посторонние, хотя и понимал их необходимость во многих случаях, эти люди обеспечивали его безопасность. Сейчас он не видел такой уж необходимости. Девчонка мало того что совсем не тянет на бойца, её тронешь – сломается, так ещё и в наручнике. Что она ему сделает? Закусает до смерти, как сказочные, а может и не очень сказочные вампиры? Кровь попить может, это да, но способом, безопасным для его жизни.
- Дай руку, - Джон требовательно протянул руку, собираясь посмотреть опознавательный номер девчонки. По этим номерам в полиции имелась целая картотека, порывшись в которой, можно было найти о человеке всю информацию, если до этого он привлекался хоть раз.
Не дождавшись быстрой реакции, детектив привстал и без особых церемоний схватил руку девушки и потянул, желая посмотреть. Первое, что бросилось в глаза, ещё только когда он потянул руку – место тату было искусано до крови, номер плохо читался. Вывод только один – такие старательные попытки избавиться от цифр означают, что девчонка уже попадала в полицию и не хочет быть опознанной. А значит, ей есть что скрывать. Тут уже вариантов море: от простого воровства до того, что она возьмёт и окажется небезызвестной Марией, предводительницей повстанцев. Ну да, как же, так прямо Мария перед ним и сидит.
- Зачем руку искусала? – довольно резко спросил Торредо.

Как часто бывает, что на работе приходится делать то, чего делать не хочешь, но должен. Например, допрашивать жителей гетто, часто ни в чём не повинных. Да, это его хлеб, он получает прилично акций, на которые может жить безбедно сам, да ещё помогать матери и сестре. Более того, работа в полиции – это статус, высокое положение в обществе. С тобой не могут не считаться, потому что ты – не никто. А сидящая напротив девушка была именно никем, по определению, так уж сложилось. У неё даже имени нет, если не врёт (Джон был уверен, что врёт). Суть в том, что для него она не была никем – пусть у неё нет статуса, пусть нет имени, но она остаётся человеком. И между прочим, не все живущие в гетто там родились, многих туда занесло из-за тех или иных обстоятельств. Вот и Торредо мог там оказаться, если бы не отец. И сейчас он мог сидеть на этом табурете, а какой-нибудь дежурный офицер с бесстрастным или, того хуже, презрительно-уничижительным выражением лица допрашивать, кто он и чем живёт.
Но была и другая сторона этой работы, которая привлекала молодого детектива. Возможность искать и карать действительно виновных: грабителей, убийц, террористов. Это и удерживало его от соблазна сменить место работы.
- Мда… - хмыкнул Торредо, увидев две полностью стёртые цифры личного номера на ладошке. Остальные были немногим лучше, но хоть примерно можно предположить, что там за цифры. А вот первые две… действительно угадайка.
Девчонка не давала руку, а когда он схватил, пыталась вырвать, только сил не хватало. Вместо того, чтобы смириться, она окончательно обнаглела, попытавшись ударить его острой коленкой. И даже попала в грудь, несильно, но этого хватило, чтобы разозлить Джона. Он всё не мог понять, то ли ей есть что скрывать, что-то страшное, из-за чего она пойдёт на казнь, то ли просто характер такой. Дикий и необузданный.
- Твою мать, - ругнулся Торредо, выпустив руку девчонки после неожиданного пинка в грудь, и дал ей несильную оплеуху. Скорее просто устрашить, чем сделать больно. Не в его правилах бить девушек.
Он сделал знак дёрнувшемуся конвою, что всё в порядке и помощь ему не нужна, затем сел и выписал на листок те цифры, что успел разглядеть и запомнить. Вместо первых двух были проставлены точки, а над нечёткими сверху приписаны другие возможные варианты похожих по написанию цифр. Раздражение отступало.
- Есть ли у тебя жильё? На какие средства живёшь? – задавая эти и пару других обычных при данной процедуре вопросов, Джон пристально смотрел на девушку, пытался понять, что она из себя представляет. Крепкий орешек или ребёнок, корчащий из себя недотрогу? От этого зависело, что с ней дальше делать. Рыться в базе данных, играя в угадайку, не очень-то хотелось.

Отредактировано John Torredo (2011-09-21 17:43:30)

Про себя Джон отметил, что девка всерьёз собиралась его укусить. Ничего удивительного, таких дикарей обоего пола в гетто хватало. Но сейчас он постарается не обращать внимания на такие мелочи. Просто закроет глаза на её вызывающее поведение и попробует ей помочь, разумеется, если она нуждается в помощи и не злодейка какая-нибудь из Гильдии воров или Чайки. Только как это выяснить, не сверив даже её номер с картотекой?
- Нет. Попрошайничаю, - услышал он ответ, который вполне устраивает любого жителя гетто, попавшего в полицию во время очередной облавы. А что, криминала в этом нет, хоть такой образ жизни не сильно поощряется Партией. И отпустить могут. Верно, малышка? Торредо испытующе глядел на девчонку.
Наконец он отвёл от неё пронзительный взгляд и таки полез рыться по картотеке, наугад отбирая похожие номера. Да, на Джека Тайсона, двухметрового негра, ты не похожа, детка. Вот на эту милую седовласую женщину, разве что если как следует тебя загримировать. Мм, сопливый пацан лет 12 тоже не в тему. Конечно же, ничего у Джона не получалось, слишком много вариантов подбора номера. Но где-то там хранилась карточка Мии Винтер, и сидящая напротив девушка прекрасно это знала.
- Так, так, так… - протянул детектив, разглядывая очередной вариант, наверно, уже двадцатый. Конечно же, девчонка не могла видеть, чьё досье он сейчас смотрит. Патрик Фланаган, 37 лет, жилья нет, живёт на улице, подкармливаемый родственниками. – Попалась, детка, - он повернулся к ней с торжествующей улыбкой.
Блеф чистой воды, но как же часто он срабатывает. Ведь по первой реакции человека легко определить степень его вины и какого наказания он ждёт в случае, если его раскроют. Если у девчонки ничего серьёзного, отреагирует спокойно. А в ином случае – о, эта дикарка могла выкинуть что угодно, в пределах, отведённых ей наручником.

Дотянуться до Джона девчонка смогла бы, только порядком вывернув руку из сустава, до боли. А он ещё и отодвигается от стола, скрежеча по полу стулом, убирает от неё руку с «её» досье, хищно улыбается. Вот теперь ты действительно попалась, выдала себя, показала, что в твоём деле есть что-то весьма неприятное, отчего так просто тебя не отпустят. Знать бы ещё, что именно.
- Успокоилась! Села! – прикрикнул он на неё с железными нотками в голосе. Знак охранникам – и те не стали применять силы больше, чем требовалось, чтобы усадить девчонку обратно. Он не садист и ему неприятно смотреть на методы, которыми не брезгует иной полицейский, чтобы усмирить взбешённого арестанта. Ладно бы здоровый мужик сидел на её месте, но избиение хрупкой девушки не входит в планы Торредо. Может, она и заслуживает, как знать, но эти двое могут перестараться.
Он терпеливо ждёт, пока девчонка угомонится, без обычного в таких случаях рукоприкладства со стороны охраны. Возможно, такая мягкость детектива выдаёт его блеф, он не уверен, что девушку нужно отправлять на казнь, а значит, обманул, не нашёл папку с её досье. Джону, в общем-то, без разницы теперь, раскусит она обман или нет, он уже понял, что на ней что-то висит.